В какой момент вы пришли к мысли, что высшее образование будете получать на историческом? Нравилась ли вам история в школе или интерес «подогрели» какие-то другие причины?

Александр: Интерес к истории был всегда. В детстве сильнейшее впечатление на мой неокрепший разум произвел роман Генрика Сенкевича «Крестоносцы». Затем свой вклад внесла начальная школа и первая поездка на археологический памятник – палеолитическую стоянку у с. Быки и знакомство с Артуром Артуровичем Чубуром – на тот момент директором Курчатовского краеведческого музея (ныне – кандидат ист. наук, доцент кафедры Отечественной истории БГУ). Затем «запал» ненадолго поугас. Окончательное осознание своего желания связать свою жизнь с историей пришло позже, в возрасте 12-13 лет. Будучи довольно юным, составил для себя своеобразную «шкалу желаний», чего хотелось бы добиться в жизни. Среди прочего там были пункты: «стать археологом», причем по значимости для меня на тот момент этот пункт стоял где-то по соседству с пунктом «научится водить машину». А дальше – первые раскопки в огороде у бабушки в Орловской области, первые находки времен Великой Отечественной войны, совместная работа с ребятами из центра «Поиск», занятие исторической реконструкцией. Как следствие – к 17 годам выбор для меня (но отнюдь не для моих родителей) был очевиден.

А если бы не удалось поступить на исторический и жизнь бы не была связана с археологией, тогда что? Какая профессия могла бы все это заменить?

Александр: Если б не удалось поступить на исторический, то вероятнее всего пошел бы по стопам своего отца - стал бы журналистом. Хотя сейчас, по прошествии 11 лет с момента поступления, могу с уверенностью сказать, что журфак, при всех моих задатках (а это, ни много ни мало, победы на областных и всероссийских литературных конкурсах), 100% не смог бы дать мне то, что дал в итоге ист.фак. В первую очередь это специфический образ мышления, когда привыкаешь сравнивать источники, критически подходить к любой информации. Это уже не вытравить.

Есть мнение, что исторический, он как КВН, уже не тот. А какой был «тот», исторический ваш? Расскажите о студенчестве, что вспоминается?
Александр: На этот вопрос однозначно ответить сложно. Ведь каждый истфаковец вспоминает именно свои годы обучения как образец для подражания. Спустя 6 лет после собственного выпуска, задумываясь над тем, каким для меня был «тот самый исторический», вспоминаются, прежде всего, дух товарищества. Нам было интересно учиться, получать новые знания, мы не «отбывали номер». До сих пор всплывают в памяти прогулки после пар, когда вместо того, что б бежать домой, мы 3-4 часа могли обсуждать какие-то собственные идеи, мысли и концепции. Особенно ярко сейчас вспоминаются отдельные предметы и преподаватели. Например, «вкусные» лекции В.В. Енукова по этнологии, когда мы, студенты, захлебывались слюной, слушая на 4 паре о расстегаях, борщах и прочих особенностях национальной кухни.

Наверное, логично предположить, что самыми любимыми лекциями были те, что связаны с археологией и Древней Русью. Как обстояло дело с любимыми предметами в университете в действительности?

Александр: Стыдно сказать, но поступая в университет, вступительный по истории России я откровенно завалил, сдав экзамен чуть выше среднего. В итоге, после все-таки успешного поступления на бюджет, оплошности с Отечественной историей старался больше не допускать. А вот с археологией получилось любопытно. Во время зачета, отвечая Владимиру Васильевичу на билет, засыпался на вопросе по монографии. После долгих (как мне тогда со страху показалось) пытаний, В.В. Енуков все-таки поставил зачет, предупредив, однако, что монографию я ему буду пересказывать уже в поле. С того момента прошло уже 10 лет, а этот долг с первого курса до сих пор висит на мне.

Существует ли «копилка» курьезных случаев студенчества? Как сдавали экзамены или, может быть, как проходили практики?

Александр: За время обучения в ВУЗе никогда не старался специально записывать какие-то курьезы, но кое-какие действительно забавные моменты оказалось достаточно трудно позабыть. Так, до сих пор вызывает улыбку воспоминание об одной студентке, назовем ее N, которая перед поездкой на археологическую практику спрашивала, есть ли гостиница рядом с полевым лагерем, а когда таковой не оказалось, хотела снять келью в мужском монастыре, располагавшемся вблизи нашего места дислокации.

Находится ли время встречаться с группой после выпуска? Собираетесь ли в последнюю субботу марта?

Александр: Увы, не могу похвастаться регулярностью встреч с однокурсниками. В этом плане я нерадивый истфаковец, нещадно симуляющий все встречи выпускников. Стараюсь видеться с одногруппниками когда позволяет работа, но не всегда мои желания совпадают с возможностями.

А можете сравнить истфак вашего студенчества и сегодняшний? Может, ушло что-то или, напротив, появилось? Со стороны иногда лучше видно. Интересно было бы узнать мнение.

Александр: На мой субъективный взгляд, сегодняшний истфак растерял дух авантюризма. На место романтиков, мечтающих о великих открытиях и свершениях, пришли прагматики, готовые работать в школах и ВУЗах. С одной стороны, это хорошо: современные реалии диктуют особый тип мышления и действий. Однако мне не хватает этой тяги к «романтике научного поиска» среди современных студентов.

Не могу не спросить, конечно, об археологии. Откуда интерес? И чем же она так привлекает?

Александр: Интерес к истории и археологии родом из детства. Несмотря на то, что оба моих родителя заканчивали филфак, именно они своими рассказами о прошлом привили любовь к истории вообще. А любовь к археологии как науке проявилась благодаря моему хобби – исторической реконструкции. Впервые прикоснувшись к этому в 14 лет, я проникся духом движения. А поскольку достоверное создание элементов костюма и быта без археологии попросту невозможно, то я стал активно (насколько это позволяла библиотека г. Курчатова и интернет того времени) нарабатывать теоретическую базу. В результате, к моменту своего поступления на истфак мною были основательно проштудированы основные труды по вооружению и доспехам средневековой Руси и Западной Европы. В последующем, в ходе обучения на истфаке, эти знания не раз оказывали мне добрую службу. А чем привлекает археология? Сложный вопрос…Наверное, привлекает все же неповторимостью каждого полевого сезона, а еще возможностью дотронуться руками до вечности, пусть в роли последней – всего лишь обломок древнерусского сосуда.

Помните ли самые первые раскопки? Какие впечатления были тогда?

Александр: Да, свои первые научные раскопки помню очень хорошо. Летняя практика тогда длилась месяц и проходила в с. Липино, Октябрьского р-на. Уникальное по-своему место, до сих пор с содроганием сердца приезжаю туда. А меня, первокурсника, несмотря на солнечные ожоги, жару и прочие мелкие трудности все время практики не покидало ощущение восторга. На тот момент я уже где-то лет 6 грезил раскопками, и вот мечта осуществилась. Просто дикий восторг. До сих пор нечто подобное испытываю каждый раз с началом нового полевого сезона, но, конечно, с первой практикой эти ощущения несравнимы.

А какие раскопки стали самыми запоминающимися?

Александр: Каждые раскопки – это запоминающееся событие в жизни. Здесь трудно для себя выделить даже топ-5 экспедиций. Поездив по стране и покопав в самых разных уголках нашей Родины, многое видев и испытав, отмечу лишь одно. Самые теплые воспоминания и самые радостные впечатления неизменно остаются после работы в Посемьской археологической экспедиции.

Археология – это тяжело?

Александр: Однозначно – да, если вы привыкли проводить свой досуг лежа на диване, никогда не выбирались на природу с ночевкой, считаете, что все вокруг вам должны и обязаны, а сами ничего тяжелее смартфона в руках не держали. В то же время – абсолютно нет, если вы привыкли к активному отдыху, знаете, что такое житье в палатке, умете получать удовольствие от простых вещей.

У каждого человека должна быть мечта. Есть ли то самое заветное место, где бы хотелось побывать/покопать?

Александр: Как и любой живой человек, я очень люблю путешествовать, особенно на автомобиле. И уже несколько лет моя мечта остается неизменной: перебраться на машине за Урал, увидеть вживую озеро Байкал, а достойным завершением этого маршрута стало б посещение г. Владивостока. Но пока мечта остается мечтою. А покопать хотелось бы больше всего в Ладоге и/или Великом Новгороде. Немного перевирая древнерусского летописца, хотелось бы своими руками пощупать «откуда есть пошла земля Русская».

Работая в НИИ, сможете сказать, кто такой археолог?

Александр: На сегодняшний день я еще слишком мало работаю в НИИ для каких-то глобальных обобщений, но если задаться целью составить такой обезличенный портрет, то получилось бы примерно следующее. Археолог – человек, бескорыстно преданный науке. Не бронзовеет в своих взглядах. Он всегда открыт чему-то новому. Ценит дружбу и верность (всегда). Ценит комфорт (обычно об этом он вспоминает на 2-ой месяц проживания в палатке). Гурман. Здесь необходимо пояснить, что практически у каждого есть свой рубеж, после которого от разговоров о политике переходят к разговорам о кухне и тому, кто и как любит готовить. Как правило, к политике потом уже не возвращаются. А еще – археолог редко бывает дома.

И где же дом археолога? Раз упоминалось, что археолог - человек, редко бывающий дома. Есть ли по нему тоска? Или ее заглушает любовь к своему делу?

Александр: Дом - это там, где ждут. Может, звучит несколько банально и пафосно, но, находясь по 6-10 месяцев в полях, тоска по дому становится чем-то материальным и хорошо осязаемым. Тем приятнее момент возвращения домой после долгого отсутствия. Какой бы хорошей ни была компания на раскопе, как бы хорошо и интересно не было, через 2-3 месяца начинает неумолимо тянуть туда, где ждут, а не туда, куда зовет долг и работа.

Каково работать со студентами на археологической практике?

Александр: Интересно. Летняя практика для студентов – это всегда время чего-то нового. Уникальная возможность на протяжении 2 недель общаться со своими одногруппниками в режиме нон-стоп, лучше понять друг друга. Для меня же это время новых знакомств, время узнать, чем живет истфак сегодня, подискутировать на злободневные темы в неформальной обстановке.

Ставите ли для себя цели в профессиональном плане? Какая самоцель сегодня первостепенна?

Александр: В профессиональном плане цель одна. Успешная защита кандидатской диссертации.

А что с реконструкцией? Это вытекающее из археологии или наоборот?

Александр: Одно от другого неотделимо. В целом историческая реконструкция - это погружение в прошлое путем воссоздания предметов материальной культуры и событий: костюмов, оружия, предметов быта, построек, битв, походов. Сегодня на Западе существуют две смежных отрасли, где теория и практика сливаются воедино: экспериментальная археология и «живая история». Однако в понимании большинства отечественных исследователей наши реконструкторы – «заигравшиеся мальчики в нержавейке» (с). И если экспериментальная археология постепенно входит в научную среду, доказательством чему – все возрастающее число «практиков» на том же научно-просветительском форуме «Ученые против мифов», то к реконструкции в высоких кругах до сих пор относятся с пренебрежением. Это немного обидно, и вот почему. Застойный период в отечественной реконструкции, когда каждый творил кто во что горазд, пришелся на 1990-начало 2000-ых. Мода, когда главным было быть примерно похожим на персонажа из прошлого, не углубляясь в детали, не обращая внимания на ткани, красители, кожу, прошла. Сейчас вся реконструкция профессиональна. Она подчинена жесткому правилу, которое условно можно выразить формулой «не найдено – не носим». Фантазия исключена. Все делается с жесткой опорой на исторический источник (археологический и/или изобразительный), с соблюдением материалов и приемов изготовления. А учитывая суровые требования, предъявляемые на фестивалях к временным и географическим рамкам комплекта, то в итоге мы получаем довольно достоверный образ той или иной эпохи. Постепенно в реконструкцию приходят и профессиональные исследователи. Например, сейчас на различных мероприятиях реконструкторов можно часто встретить популяризатора науки К.А. Жукова, к.и.н., известнейшего специалиста по военной истории Франции О.В. Соколова, СНС отдела археологии ГИМ С.Ю. Каинова, д.и.н. Ю.В. Селезнёва и многих других. Хороший пример единения науки и реконструкции – фестиваль Русский каганат, который проводится под Воронежем. Специфика данного мероприятия заключается в том, что помимо традиционных для реконструкторских мероприятий массовых сражений, здесь проводится круглый стол, на котором выступают исследователи, а слушателями являются реконструкторы-практики. Мне посчастливилось в том году принять участие в этом фестивале и выступить в не совсем обычной для себя роли – лектора-популяризатора. Так что можно смело сказать, что мне посчастливилось побывать по обе стороны баррикад: и со стороны реконструкторов, и со стороны исследователей.

Сейчас я продолжаю заниматься профессиональной реконструкцией. Ранее реконструировал облик южнорусского дружинника кон. XII – нач. XIII вв., теперь занимаюсь Хазарским каганатом. Наконец, мои научные интересы, сошлись с интересами меня-реконструктора.

Что посоветовали бы тем, кому интересно попробовать воссоздать какой-то фрагмент прошлого, попробовать себя в этой деятельности, но кто не знает, с чего начать? Где набраться азов?

Александр: Главное – не боятся. Спрашивайте, смотрите, обязательно поезжайте на мероприятия, посмотрите все вживую. Без этого никогда понять не удастся: твое это или нет. Если кажется, что Ваше – смело ищем ближайшие клубы по интересующему Вас периоду и бегом туда. Благо сейчас в Курске с этим проблем особо нет. Клубы исторической реконструкции есть так же в г. Курчатове и Железногорске. Так что главное тут – это решимость. Не старайтесь заниматься одни и дома, без советов товарищей/коллег. Иначе Вам не избежать ошибок, а это – испорченный материал, который нынче недешев. Будьте готовы – реконструкция отнимает у Вас деньги, время, спокойный сон, зато подарит яркие эмоции, море адреналина и незабываемые впечатления.

Какое самое запоминающееся место удалось посетить? И куда бы поехали, будь возможность?

Александр: Если говорить о реконструкции, то самым запоминающимся событием последних лет стала поездка на фестиваль исторической реконструкции «Времена и эпохи: Битва тысячи мечей». Незабываемые ощущения от вида сражающихся на поле дружин, общей численностью 1000 человек (!!!). Это вам не кино. Гром, грохот, лязг, адреналин зашкаливает. В общем – просто нечто. Если будет что-то подобное в будущем – обязательно поеду, но уже не в качестве зрителя, а в качестве участника.

А если говорить в целом о поездках, то неизгладимое впечатление оставил после себя Чернигов. Обалденный по красоте город. С удовольствием бы посетил его снова. И, будь моя возможность, с радостью поехал бы в Киев.

А что в той жизни, где вы не копаете, не занимаетесь наукой? Что читаете, смотрите, слушаете?

Александр: В той жизни я рыбак, турист, грибник, любитель настольных игр, заядлый автомобилист. Любитель off-road покатушек. Из литературы предпочитаю хорошее фэнтези, а также современных отечественных писателей-реалистов и постмодернистов. Отдаю предпочтение творчеству З. Прилепина, Е. Водолазкина, М. Елизарова, В. Пелевина, Г. Кука, А. Сапковского. Любимый фэнтези-цикл: Черный отряд. Из последнего, что прочитал и могу посоветовать: Захар Прилепин «Не чужая смута: один день – один год». Хоть и субъективный, но довольно интересный взгляд на события последнего времени. Не люблю смотреть исторические сериалы и исторические фильмы. Особенно про средневековье. На дух не переношу. Между сериалом и фильмом выберу фильм. Среди любимых режиссеров – братья Коэны, М. Найт Шьямалана, К. Нолан. В плане музыки – довольно всеяден. Слушаю ее в основном в машине, а там разлет по стилям от отечественного rap’a до sludge&stoner metal.

О чем мечтается? О глобальном. Что должны вы иметь в жизни, чтобы осознать, что она-таки удалась?

Александр: Моя глобальная мечта – сделать все для того, что бы в Курской области появилось скрупулезно восстановленное поселение славян. С копиями полуземлянок, с кузницами, центром экспериментальной археологии. Такой поселок-музей под открытым небом, где артефакты археологии будут соседствовать с их современными репликами. Будущее подобного центра могло бы быть вполне успешным. Помимо музейной работы такой проект нес бы еще и образовательную функцию. Самое главное – он бы мог приобщить к истории значительный массив населения. В России пока таких комплексов – единицы, и если бы такой проект удалось реализовать у нас – это было бы масштабно и эффектно.

Что бы пожелали студентам? Напутствие от человека, который не так уж и давно встал со студенческой скамьи.

Александр: Хотелось бы закончить наше интервью словами французского историка Жана Жореса «Мы должны брать из прошлого огонь, а не пепел!». К чему я Вас и призываю.

В завершении хочется пожелать Александру осуществления намеченных планов и поблагодарить за ответы!

С читателями же прощаемся до новых интервью!